Март 1943 года. Утром карательный отряд из гестаповцев и полицаев вошел в Новое Село. Пришли те же самые изверги, что учинили раньше кровавую расправу над семьями партизан в недалекой деревне Лядки. В книге «Память, Кореличский район» так описаны те страшные для новосельцев события:

«…Большим костром запылала деревня. Растаял снег вокруг. Бросались люди в поисках спасения, но их настигал смертельный свинец. Хоть партизаны комсомольского отряда (1-й комсомольский отряд Барановичского партизанского соединения), которые возвращались с задания и не позволили фашистам завершить свое черное дело, сберечь деревню не удалось -– на ее месте остались осиротелые печные трубы. Выжившие хоронили убитых. За один день на 70 человек уменьшилось Новое Село».

Все, что не сгорело полностью, пошло на строительство землянок – они стали кровом уцелевшим сельчанам. Один Лаврен Непогода каким-то чудом смог поставить на своем участке что-то наподобие дома. В большие холода сюда приводили согреться маленьких новосельцев.

Сплоченные одной бедой, люди как могли поддерживали друг друга. В тревоге пережили голодную и холодную весну. Всякого ожидали от фашистов, но того, что настигло деревню летом, не представляли даже в самом страшном сне.

Фронт продвигался на запад, фашистам срочно нужно было укреплять тылы, и перво-наперво кончать с партизанами. Начиналась блокада партизанской Налибокской пущи. Не справившись с народными мстителями, в порыве лютой злости оккупанты и их прислужники-полицаи учинили расправы над мирными жителями. Ни в чем не повинных людей расстреливали и сжигали заживо, не щадили ни маленьких детей, ни немощных стариков. Жутко и бесчеловечно!

…Жаркий июльский день. Кто-то из новосельцев работал в поле, кто-то – на сенокосе на прибрежных лугах. Некоторые, как будто предчувствуя беду, еще раньше подались за Неман, ближе к партизанам. В деревне – старики да женщины с маленькими детьми. И им уже никогда ее не оставить, не вырваться из плотного кольца окруживших карателей. Словно озверели фашисты: кто не понравился, расстреливали на месте, а остальных загоняли в дом. Действовали планомерно, но равнодушно и искушенно.

«Люди в поле видели тот ужасный дым, но и представить себе не могли, как можно это – живых в огонь. Только возвратившись, когда гитлеровцы ушли, и найдя рядом с пепелищем вещи (их новосельцы выбрасывали в последнюю минуту, чтобы сообщить о себе), поняли все. А раскопали пожарище – увидели страшную картину. Внизу под пеплом и человеческими костями остались обгорелые тела: мать прикрывала собой детей от смертельного огня…» (Из книги «Память. Кореличский район»).

И помнить страшно, и забыть нельзя

Из воспоминаний жителей деревни Новое Село.

Ирина Седачова (Кеда):

– Когда началась война, мне было 7 лет, а в нашей семье пятеро детей. Утром того страшного для нашей деревни июльского дня мы были на хуторе. Пришли фашисты и погнали всех в деревню. В деревне увидела толпу женщин и детей, которые кричали и плакали. Я сумела спрятаться, но слышала автоматную стрельбу и дикие крики. Был такой едкий дым и запах, что трудно было дышать. Когда на следующий день вышла из укрытия, то узнала, что людей заперли в доме и всех сожгли, мою маму тоже. Отец погиб на фронте. Сначала приютила меня тетя, но у нее своих детей было шестеро. Потому после войны меня определили в детский дом.

Анна Штытько:

– 96 детей сожгли и расстреляли озверелые фашисты, не жалели даже новорожденных. Двенадцать моих ровесников в страшных муках погибли в огне. Двенадцать – это целый класс. Мы все мечтали учиться, по-детски мечтали стать врачами и учителями… Семилетний Ваня Кеда, когда фашисты согнали новосельцев в гумно, своими маленькими ручонками раздвинул камни фундамента, вылез и позвал всех за собой. А сам побежал в сторону ржи, чтобы спрятаться. Но эсэсовец на лошади догнал его и расстрелял. 

Ольга Кеда:

– По соседству с нами жила семья Ивана Синицы. У них долго не было детей, и вот в 1943 году, за месяц до трагедии, родилась девочка. Сколько радости было! Когда Иван после того страшного дня вернулся в деревню из леса, то нашел маленькую шапочку своего ребенка, которую выбросила мама, подав знак, что она и ее доченька сгорели в огне. В списках сожженных заживо эта девочка значится без имени, ее еще не успели записать.

Таиса Гинак:

– До войны в нашей семье было десять детей. Старшие сестры вышли замуж. У Анны было четверо детей, у Ольги – трое. Самым маленьким их детям было четыре и два годика. Убежать с ними мои сестры не смогли и погибли в огне…

Такое не должно повториться

Анатолий Синица, свидетель двух жутких трагедий в родном Новом Селе. Был он тринадцатилетним мальчуганом, но пережитое до сих пор в памяти до подробностей:

– Нашу деревню фашисты называли Новой Москвой. Им доносили, что у нас часто бывали партизаны, брали продукты для семей, которые находились в партизанском лагере, – вспоминал Анатолий Александрович при встрече с журналистами районной газеты «Полымя». – В один из дней мы увидели двух человек на лошадях, которые ехали со стороны Погорелки. Это были полицаи. В это время конница партизанского командира Дмитрия Денисенки была в нашей деревне, кто-то, видимо, сообщил об этом фашистам. Семьсот полицаев были направлены к нам из Барановичей. Но партизаны успели уехать. И в бессильной злобе каратели расправились с людьми. Я испугался выстрелов, побежал в сторону Немана и спрятался в сугробе на берегу. Вокруг свистели пули, в деревне тоже стреляли. Так просидел несколько часов. Возвращаюсь домой – по дороге один убитый лежит, второй. А деревни нет, стерта с лица земли. Одни пожарища, только печные трубы торчат. 

Пришел на то место, где был наш дом, и стал плакать. Жалко было дома, а еще больше кроликов, которых мы держали и за которыми я ухаживал. Пришла мама и тоже плакала. Для того чтобы жить, мы, как и другие односельчане, выкопали землянку.

Летом, когда началась блокада, люди в основном ушли за Неман. В деревне остались старики и дети. Наша и еще несколько семей прятались от немцев у озерины. И не знали, что всех, кто оставался в деревне, фашисты согнали в один дом и сожгли. Потом весь день обстреливали территорию за Неманом. Когда все утихло, мы решили вернуться в деревню, но наткнулись на фашистов. Пуля попала мне в левую руку. Истекая кровью, спрятался в воде в осоке и пролежал, пока не стало темно. Хотел идти в деревню, но вся округа освещалась фашистскими ракетами. Утром, когда с другими односельчанами пришел в деревню, мы ощутили запах гари. Подумали, это горели куры, а оказалось, наши односельчане.

Пришел в землянку, куда вернулась и мама. Потихоньку стали возвращаться односельчане, которые прятались за рекой, в лесу, во ржи. Целый месяц мне лечили раненую руку.

…Время не залечило раны. Тяжело было Анатолию Александровичу вспоминать черные дни родной деревни и погибших односельчан. Но, наверное, эта память и незаживающая рана в сердце не отпускали из родной деревни. Служил в Москве, но не остался, вернулся в Новое Село. Здесь стал известным на всю округу строителем и плотником, женился и полвека прожил со своей Валентиной душа в душу.

– Добра мы цяпер, дзеткі, жывем без вайны. Не дай Бог, каб паўтарылася тое, што мы перажылі, – сказал ветеран. И в этих простых словах человека из огненной деревни заключен наказ для ныне живущих и будущих поколений – беречь мирное небо и родную землю, чтобы никто и ничто не могло омрачить нашу жизнь и нашу родную Беларусь.

Вас не забудут люди

Фундаментальный скульптурный памятник, что установлен в Новом Селе на месте захоронения жертв фашизма, глубоко символичен. Фигуры воина и женщины с ребенком – увековечение памяти тех, кто мужественно сражался за освобождение родной земли, и тех, кто стал жертвой жестокого кровожадного фашизма, но не покорился врагу, не предал родную землю и своих земляков. Об этом и надпись на постаменте: «Вас не скарылі ні страхам, ні сілай. Помстай да ворага дыхаюць грудзі. Спіце спакойна, родныя, мілыя. Вас не забудуць савецкія людзі».

Памятник установлен в 1959 году колхозом «Красный партизан» – ныне государственное предприятие «Царюка». Это же хозяйство увековечило память и тех, кто был заживо сожжен на хуторе Карницкого. Здесь установлен фундаментальный памятник-обелиск, который венчает пятиконечная звезда. И сегодня это священные места памяти для жителей Кореличского района.